Л.Петрушевская. Я болею за Швецию

Л.Петрушевская. Я болею за Швецию
Москва, Изд-во "Искусство", 1989
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, июль 2005

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

К а л я.
Д и м а.
С т а р у х а.

Каля убирает со стола. В углу, на столе, стоит большой портрет мужа Кали с черным бантом.
Телефонный звонок.

К а л я. Але! Опять бросили трубку. Целый день хулиганство. Кто такой дерзкий. Кто такой бездушный, в такие дни хулиганить.
Д и м а. Дети, наверное.
К а л я. Дети целый день не будут — им надоест. Это кто-то очень смелый.
Д и м а. Ни разу ничего не сказали?
К а л я. Два раза просили Анечку.
Д и м а. Женский голос?
К а л я. Да. Это тебя, что ли? У тебя в интернате уже есть девочки? Девочки бегают за тобой? Скажи им на будущее, что так не надо ранить людей, что есть все же рассудок. Они знают, что у тебя умер отец?
Д и м а. Нет. Я же не успел, в субботу ушел, сам не знал, что так будет. Никто не знал.
К а л я. Завтра пойдешь учиться. Специально объяви всему классу и по всем своим знакомым, что подобные звонки отменяются.
Д и м а. Все тогда специально будут звонить.
К а л я. Звери, звери. Неужели они не понимают, что если в доме умер человек... (Плачет.)
Д и м а. Они хохочут вообще всегда. Им не запретишь, они еще больше будут смеяться. Они нарочно отмечают, где еще похохотать. Специально. Так заинтересуются, а как это не звонить? Им любой запрет не идет. Учительница инглиш запрещает пальцами хрустеть. Они ботинки снимают и хрустят ногами, щелкают. Она с ума сходит от этого. Нет-нет, да кто-то и щелкнет. Пальцами ног. А у инглиш от этого глаза на лоб лезут.
К а л я. Господи, где же ты растешь! Господи, как же ты там растешь! Ты хрустишь тоже?
Д и м а. Я? Когда как.
К а л я. Ты не думаешь, как ей это мучительно слышать?

Дима хрустит пальцами рук.

Прекрати!

Дима хрустит.

Ну прошу тебя, мне это безразлично, хрусти. Давай.

Звонок телефона.

Але? Кого вам надо? Вам Диму? Не балуйтесь, у него умер отец. Положили трубку. Все-таки действие оказало. На них иногда это действует.

Звонок.

Подойди сам.
Д и м а. Але! Это я, Дима, говорите, ничего не будет, папа умер, просят не беспокоить, в следующий раз позвоните. Завтра я буду с утра в школе. Але! Положили трубку. (Кладет трубку.)
К а л я. Не надо так много сообщать, им только этого и надо. Они устроили себе развлечение. Но мне должны звонить сегодня насчет памятника, вот в чем беда. Нельзя не подходить.

Звонок.

Але! Вам кого? Говорите, говорите, кровь пьете, так? Але! Девушка, потерпите до утра! (Бросает трубку.) Какие звери!

Звонок.

Д и м а. Але! Кого? Анечку? (Закрывает трубку.) Какую-то Анечку опять.
К а л я. Скажи, сейчас. (Берет трубку.) Але! Анечка вас слушает. Это я, Анечка. Але! Да, Анечка. Нет Анечка. Я вам говорю, это я. Какой вы номер набрали? Последние цифры сорок пять? Верно, это этот номер. Я Анечка. Ну, вам нужна Анечка? Это я у телефона, это она. Что теперь? Кто говорит? Мама? Мама Анечки? То есть, моя мама? Вряд ли. Какая Анечка? Воронцова? Я Воронцова, слушаю. Нет, серьезно, но меня зовут Калерия, а не Анечка. Но все-таки, какая вам Анечка нужна? Анечки Воронцовой здесь никогда не было. Уж поверьте мне. Да уж придется. Жила? Не знаю. Когда это? Двенадцать лет назад?
Д и м а. Моя мама Аня Воронцова.
К а л я. Погодите. (Диме.) Что говоришь?
Д и м а. О моей маме речь. Анна Воронцова.
К а л я (бросает трубку). Это твоя бабушка, видимо, звонит. Узнала, что Степан умер. На похороны не приехала, день пропустила и звонит. Видимо, из автомата звонит. Что ж, двенадцать лет ждала.

Звонок. Ни Каля, ни Дима не подходят к телефону.

(Кричит.) Двенадцать лет даже и не подумала, как ребенка с двух лет растить! Ни разу не вспомнила о внуке! Ни разу простыни не постирала! Ни рубашечки не купила!
Д и м а (берет трубку). Алё! Анечки нет. Дима есть. Я сын Анечки. Да, я знаю.
К а л я. Знает, он знает! Ему давно соседи на старой квартире сказали, дети сказали!
Д и м а. А кто это? Бабушка моя? Здравствуйте. Это Дима. Папу вчера похоронили. Да нет, что вы! Я школу через год буду заканчивать. Я? Большой. Приезжайте, адрес знаете?
К а л я (берет трубку). Послушайте, завтра Дима идет в школу, это на Восьмом просеке, дом одиннадцать. Навестите его там. Здесь Анечка никогда не жила, мы обменяли квартиру. Все. (Кладет трубку.) Как это задумано, однако же! Какой-то вроде голос судьбы, как голос судьбы. Как будто все только и ждут, как меня наказала судьба.
Д и м а. Ну что вы, тетя Каля!
К а л я. А ведь грех говорить, но твоя мать не была нормальным человеком. Никто здесь не виноват, она сама на это шла. Ты же не знаешь, она шесть раз травилась. Тут один раз отравишься котлетой, и то три дня откачивать.
Д и м а. Когда это я травился котлетой?

Звонок.

К а л я. Але! Секундочку. Дима, это тебя. Подойди. Говори вежливо.
Д и м а. Я слушаю. Привет. Бабушка, привет. Да. Да нет. Нет, я хорошо ем. Питаюсь. Я в интернате. Почему, нет. Не детский дом, какой детский. Почему, можно. Соляной проезд, дом сорок «а», квартира пять, первый подъезд, второй этаж. Вы откуда будете ехать? А. Ну вот, налево от автомата как раз ворота. Пока.
К а л я. Ты ее пригласил? Ты когда-нибудь будешь спрашивать, когда чего можно?
Д и м а. Я ее не приглашал. Она сама. Она у дома стоит.
К а л я. Целый день, что ли, стоит? Целый день звонила.
Д и м а. Не знаю.
К а л я. Она откуда? Из Кемерова?
Д и м а. Не знаю.
К а л я. Из Кемерова. Ладно. Только бы с ума не сойти, ладно. Ты с ней не уезжай, Дима. Тебе надо школу кончать, в институт. Теперь серьезные вещи будут.
Д и м а. Да чего я в Кемерове не видел? Я из этого двора не уеду. В девятом классе в эту школу перейду. Тут все ребята. Нужно мне. Я и в интернат из-за этого не люблю ходить.
К а л я. Но ты разговаривай с бабушкой как следует. Что не поедешь из-за школы, школа с уклоном. С каким уклоном?
Д и м а. Счетно-вычислительные машины.
К а л я. Вот с таким уклоном. Так и скажи. Мне бы не сойти с ума, самое главное. (Глотает таблетку.)

Звонок. Дима идет открывать. Вводит старуху Марину Семеновну.

Дима, поставь чайник.

Дима уходит.

С т а р у х а. Дима, погоди. Подойди-ка. (Крестит его, кланяется ему, падает ему в ноги.) Деточка, прости меня!

Дима стоит и не знает, что с собой поделать.

К а л я. Дима, поставь чайник, человек приехал, устал.

Дима уходит на кухню, старуха стоит на четвереньках, лицом вниз.

Вставайте. (Подходит к старухе. Та ложится.) Дима!

Входит Дима.

Слушай, ей плохо. (Достает таблетки из сумки.) Воды-ка!

Дима уходит.

Выпейте таблетку. Выпейте таблеточку. Вам будет легче. Надо же. Господи.

Дима входит с водой.

Вот водичка. Дима, дай ей водички.
Д и м а (становится на колени). Не выпьете воды? Не выпьете воды? (Трясет ее за плечо.)
К а л я. Посмотри, глаза у нее открыты?
Д и м а. Почему?
К а л я. Посмотри, посмотри.
Д и м а. А как?
К а л я (нагибается). Бабусь! А бабусь! Надо вызывать «скорую». Глаза закрыты. Жива.
Д и м а. Жива?
К а л я. Значит, жива.
Д и м а. Почему?
К а л я. Когда умирают, не так.
Д и м а. Почему?

Каля взваливает старуху на стул, машет перед ней газетой.

С т а р у х а. Димедрол в сумке.
К а л я. Какой сумке?
С т а р у х а. У меня.
К а л я. Какой димедрол?
С т а р у х а. Валидол.
К а л я. Конечно, димедрол от бессонницы, от насморка. У вас насморк?
С т а р у х а. Валидол.
К а л я. Дима, воду поставь. Валидол без воды.
С т а р у х а. Водички.

Дима дает воду. Она пьет.

Валидол.
К а л я. Где сумка ваша?
С т а р у х а. Тут была.
К а л я. Вы разве с сумкой?
С т а р у х а. С сумкой, была с сумкой. (Беспокойно оглядывается.)
К а л я. Дима, посмотри сумку.

Дима приносит сумку.

С т а р у х а. Там сбоку... Нет, дайте я сама. (Роется, достает узелок, развязывает, берет таблетку под язык, завязывает узелок. Достает другой узелок.) Димочка, это тебе... печенье пачку. Любишь печенье?
Д и м а. Нет.
К а л я. Возьми бабушкин гостинец, спасибо, бабуся, что навестили.
Д и м а. Да не люблю я печенье.
С т а р у х а. А что любишь, я пойду куплю.
Д и м а. Да все есть.
К а л я. Спасибо хоть скажи.
Д и м а. Спасибо.
С т а р у х а. Схожу куплю. Я на тебя за твою всю жизнь десять рублей не истратила. Давай схожу куплю.
К а л я. Уже магазин закрылся. У нас все есть. У нас много от поминок осталось... Конфеты, пирожные. Торт остался целый, неприкосновенный. Будем сейчас пить чай. Раздевайтесь.

Старуха снимает пальто, вешает на спинку стула.

К а л я. Дима, отнеси пальто.

Дима вешает пальто.

Вы где остановились? А? Бабуль, плохо с ушами? Где ночевать будешь, а?

Дима входит.

Дим, спроси у бабки, она где ночевать собирается, у нас?
С т а р у х а. Дима, покажи мне, как ты живешь.
К а л я. Покажи свой рабочий уголок.
Д и м а. Вон там.
С т а р у х а. Димочка, какой ты худой.
К а л я. Да нет, бабушка, он хороший, он только за эти шесть дней похудел. Все-таки отца похоронил. А потом, это так сейчас модно, худым быть. Он специально не ест иногда.
С т а р у х а. Анечка тоже худая была, он в нее.
К а л я. Может быть, и в мать пошел, кто ее знает.
С т а р у х а. Димочка, ты знаешь, твоя мама повесилась?
К а л я. Скажи, Дима.
Д и м а. Знаю. Она подохла.
К а л я. Ты чего это плетешь, а? Ну чего плетешь?
Д и м а. Подохла.
С т а р у х а. А ты знаешь, почему она повесилась?
Д и м а. Знаю. Отец гулял.
С т а р у х а. Правильно. Отец твой гулящий оказался мужчина, несмотря на свои тридцать шесть лет.
Д и м а. Мой отец сдох.
С т а р у х а. А ты знаешь, с кем твой отец гулял, от кого мама повесилась?
Д и м а. Он с Калей гулял. Она тоже подохнет. Смертью храбрых. Она из окна бросится. Она говорила. Отдаст меня в интернат насовсем и подохнет.
С т а р у х а. Димочка, прости меня!
Д и м а. Но она сказала, что подождет, пока я десять классов кончу и поступлю в институт и кончу институт и женюсь. Тогда она тоже покончит с собой.
С т а р у х а. Я за тобой не приезжала, твой отец поклялся, что тебя не отдаст в мои руки. Я бы тебя вырастила. Я десять рублей на тебя и то не истратила. Я копила, я накопила для тебя.
Д и м а. На «Жигули» накопила?
С т а р у х а. Это сколько?
Д и м а. Десять с половиной тысяч.
С т а р у х а. Накопила.
Д и м а. Давай встанем на очередь! Один парень из нашего класса, Лева, меня спрашивает: у твоего отца есть машина? Я говорю: финансы не позволяют. Но, возможно, я смог бы собрать машину из деталей. Смог бы. А он отвечает: запасных частей нет на твою машину. У него у отца «Жигули».
С т а р у х а. А что же он сына в интернат отдал? Я понимаю, за что тебя отдали.
Д и м а. У нас интернат отличный, нормальный. Купим «Жигули», я детские права имею. Вернее, я все правила выучил, а сдать — это ерунда. Будем ездить в магазин, куда хочешь. Кайф!
С т а р у х а. Купим, купим, будем ездить везде и повсюду. За картошечкой в деревню.
Д и м а. В кино, куда угодно.
С т а р у х а. В интернат каждый божий день.
Д и м а. В интернат, точно.
С т а р у х а. Леву-то этого не возят.
Д и м а. Нет, ездит на метро.
С т а р у х а. Домик купим в деревне.
Д и м а. С гаражом.
С т а р у х а. Надо узнать, сколько за домик.
Д и м а. Узнаем. Ты кем работала?
С т а р у х а. Я? На производстве, маляром.
Д и м а. Сами домик покрасим.
С т а р у х а. Обклеим, покрасим. Полы отциклюем, кошку заведем.
Д и м а. Собаку.
С т а р у х а. А на дворе собачку. А в доме кошку.
Д и м а. Из яиц куры вылупятся.
С т а р у х а. Каждый день свежие будем есть.
Д и м а. Что ты! Что ты!
С т а р у х а. Занавеси повесим. Телевизор купим.
Д и м а. Все купим. Сашке купим велосипед.
С т а р у х а. Какому Сашке?
Д и м а. Сашка — это братец. Мой брат.
С т а р у х а. Где это?
Д и м а. Он в детском садике на пятидневке.
С т а р у х а. Купим велосипед. Давно он? Сколько лет?
Д и м а. Пять лет ему.
К а л я. Шесть почти.
Д и м а. Почти что шесть.
К а л я. Он уже читает.
Д и м а. Ну, не очень он читает. Когда папа... Когда папа его учит... Он его учил, он всегда за конфетку читал.
К а л я. Он хитрый. Бабуль, чай будем пить?
С т а р у х а. Дима, будешь чай?
Д и м а. Я уже нажрался.
С т а р у х а. Печеница бери.
Д и м а. Да не люблю я, сказал.
К а л я. Принеси чайник.

Дима уходит.

У нас переночуете?
С т а р у х а. Денег у меня есть только пятьсот рублей.
К а л я. Для нас это не деньги. Один памятник возьми да заплати четыреста.
С т а р у х а. Что же теперь поделаешь. Копила, копила, пятьсот скопила. Над собой не прыгнешь. Я не воровала.
К а л я. Вы сами откуда?
С т а р у х а. Я из Кемерова.
К а л я. Давно приехали?
С т а р у х а. Я уж неделю. Неделю на вокзале ночую. То на одном, то на другом сижу.
К а л я. А нам звонили?
С т а р у х а. Звонила, звонила, все узнала.
К а л я. А когда живой был, звонила?
С т а р у х а. Он когда помер?
К а л я. Пятый день.
С т а р у х а. А я когда приехала?
К а л я. Неделю.
С т а р у х а. Да вроде еще нет недели. Нету.
К а л я. Но ты с ним разговаривала?
С т а р у х а. Вот не могу сказать тебе. Не скажу, не знаю.
К а л я. Вспомни. Доктора никак не могли установить причину инфаркта.
С т а р у х а. Нет памяти совсем.
К а л я. А билет вы сохранили?
С т а р у х а. Это командировочные сохраняют, я сама приехала. Я билетик не сохраняю. Приехала, не взяла.
К а л я. А в какой день приехали?
С т а р у х а. Это в какой?
К а л я. В четверг?
С т а р у х а. Не помню.
К а л я. А когда — вечером? Или утром?
С т а р у х а. Я же чуть не слепая. Привели, посадили — все.
К а л я. Кто привел?
С т а р у х а. Чужие люди. У меня никого не осталось. Жила с сыном. Он женись. Она меня не полюбила. Ешь не так, ходишь не так, спишь не там. Ребеночек у них народился, как кукленок. Она меня не подпускала к нему. Я возьми да и скажи сыну. Ну и...
К а л я. Выгнали?
С т а р у х а. Выгнали еще как, в шею. Не пускают меня. В дом сумасшедших хотели меня... что я ребенка отравляю. Я хотела его отваром напоить, понос был сильный. Она же его загубить может. Он лежит, ничего не принимает. Я отвар, черный сухарик с чаем, с сахарком... Вырастила же ведь двоих. Ну, я ехать в Москву. Ушла из дому, взяла билет... Вещей одна сумочка... Пенсию всю им отдавала.
К а л я. А пятьсот рублей?
С т а р у х а. А где мне пятьсот рублей взять? Нет.
К а л я. Я узнаю, узнаю у них, когда вы поехали... Вы ему звонили...
С т а р у х а. Не звонила я ему, нет, не звонила.
К а л я. А я говорю, это ты, бабуля. Ты его в гроб загнала, позвонила ему. Куда тебе еще деваться? Была бы дочь, ты бы к ней приехала, так? А если дочку муж убил, то надо к мужу. И ему сказала, наверное: привет от Анечки Воронцовой.
С т а р у х а. Вот честное слово, что нет!
К а л я. То-то я прихожу, он как будто умирает. А у меня было такое поганое настроение, я ему сказала что-то. Он схватился за сердце.
С т а р у х а. Вот, честное слово, это ты ему сказала, он и умер. Ты сказала.
К а л я. Ты сказала раньше.
С т а р у х а. А ты сказала что? Небось что он гуляет, сказала.
К а л я. Нет. Я сказала не то. Что Диму из школы исключают. А ты что сказала?
С т а р у х а. Я-то ничего. А ты его отца лишила. Дима!

Дима входит.

Д и м а. Чего?
С т а р у х а. Дима, она отца тебя лишила. Тебя отца. Понимаешь?
Д и м а. Да ладно, ладно, бабушка. Все мы подохнем.
С т а р у х а. Она-то останется. Всех в гроб загонит и останется. Поедем со мною в Кемерово. Там твой дядя родной, там у тебя братик двоюродный есть, кукленочек. Машину себе заведем. Дядя работает, он тебя в школу устроит. Поедем!
Д и м а. Мне надо из интерната уходить. Я хочу в свою школу. Бабушка, живи с нами. Машину здесь купим. Я в другую школу перейду. Сашку возьмем с пятидневки, дома будет жить, с нами.
К а л я. Зачем ей это.
С т а р у х а. Мне мальчиньку жалко... (Плачет.) Лежит, третьи сутки еды не принимает... Они его не кормят ничем, а бабка не моги.
К а л я. Такое всегда лечение от диспепсии, трое суток не кормить. Трое суток одно питье, потом кормят.
С т а р у х а. Ты не знаешь, как бабке внучонок... Дети это не то. Внучонка жаль. Маленький такой.
Д и м а. Бабушка, я люблю «Жигуленка» синего. А ты?
С т а р у х а. Димочка, на тебе десять рублей.
Д и м а. Зачем?
С т а р у х а. Я еду, поехала. Тебя повидала, посмотрела, мачеха у тебя хорошая женщина, строгая. Я виновата перед вами, убейте меня. Прости меня, Димочка! Простите! Если что не так, простите! Я звонила. Это я звонила вашему отцу.
Д и м а. Уезжаешь, бабуля? А «Жигуленка» хотела купить, дачу... Приедешь?
К а л я. Димочка, это она отца твоего убила, ты не виноват. Она ему звонила, истерзала его звонками. А это не ты, не то, что тебя из школы исключают. Я тебе неправду говорила, оказывается. Ты ни при чем.
Д и м а. Бабушка, ты уезжаешь?
С т а р у х а. Еду, еду, ты меня к себе не возьмешь. У меня нету денег, нету совсем. Сороковка на дорогу. Пенсия через неделю только, и то пятьдесят семь рубликов. Возьми десяточку-то, сохрани на память обо мне. Больше нету. Может, мальчонка-то жив еще остался.
К а л я. Остался, остался.
С т а р у х а. Жив? Может, выправится. Приезжай к нам, Димочка. У нас хорошо. Речка. Угольный бассейн. Шахты вокруг, куда ни кинь.
Д и м а. Ну ладно. Я тебя провожу до вокзала.
С т а р у х а. Нет, Димочка, нет, как ты обратно, темно будет идти. Я тебя узнала, я тебя одного отпускать не буду, если отпущу, я в Кемерове с ума сойду. Маленький мой. Десять рублей никому не давай, им они ничто, а тебе на печеньице.
Д и м а. Я не люблю печенье. Бабушка! Возьми меня! Меня из школы исключают!
С т а р у х а. Денег нет на билетик, Димочка.
Д и м а. Я самый дешевый билет. Хотя нет. Я не поеду. Мне своих ребят во дворе не хочется терять. У меня знаешь какой есть друг? Знаешь какой друг?
С т а р у х а. Я тебе напишу в письме.
Д и м а. Да нет, ты ведь тоже подохнешь.
С т а р у х а. Да нет, нет, что ты! (Идет к двери.)
К а л я. Дима, собирайся, пошли, ее проводим. Купим билет. Посадим. Одевайся.
Д и м а. Матч сейчас, сборная Щвеции — сборная Канады. Мам, а? Ты за Сашкой должна идти. Забыла? Все подзабыла.
С т а р у х а. Я доберусь, я доберусь. Он у меня живой такой, подвижный, глаза большие, кукленок.
Д и м а. Это второй круг уже, соотношение семь к трем да восемнадцать очков. А у наших четырнадцать очков.
К а л я. Сейчас пять пятнадцать, за Сашей ехать полчаса, успею. Забираем его из садика по средам, купаем, моем, грязный такой, ужас, колготок не настираешься. Фактически он там с понедельника на вторник, со вторника на среду, потом с четверга на пятницу — три ночки. Они там ночки считают.
Д и м а. Я болею за Швецию.
С т а р у х а. Ничего, все поправится. Ухожу.

Конец

1977